Углубленный в свои "осады", не преуспевавший в публичных выступлениях, Будетлянин сближается с широким кругом молодых поэтов и художников авангарда, много печатается в их изданиях. Часто посещает любимую им Москву и родных в Астрахани. Вместе с Бурлюками, Каменским, Б. Лившицем и А. Крученых входит в группу "Гилея". В 1912 знакомится с В. Маяковским, участвует в подготовке манифеста для сборника "Пощечина общественному вкусу", затем - и других подобных деклараций 1913-1914 годов. Иждивением Д. Бурлюка издает в Херсоне статью-брошюру "Учитель и ученик". Читателю уже известны многие тексты Хлебникова (часто с искажениями), в том числе пьесы "Маркиза Дэзес" и "Чертик", поэмы "Журавль", "Шаман и Венера", "Гибель Атлантиды", "Сельская дружба", стихотворения "Сегодня снова я пойду...", "Кузнечик", "Времыши-камыши...", "Там, где жили свиристели...", "Когда умирают кони, дышат...", "Семеро", "Числа", рассказы "Закаленное сердце" и "Николай", статья "О расширении пределов русской словесности". Но почти для всех он остается в тени своих товарищей.
Война. Солдатчина. Революции
К началу мировой войны "Гилея" уже распадается. Вскоре будет закрыта и "Бродячая собака" - место, где нередко бывал Хлебников (ей посвящены ряд строф в неоконченной поэме "Олег Трупов", 1915). Контакты с товарищами не прекращаются, манифесты "Короля времени Велимира I" в листовке "Труба марсиан", 1916, подписывают Н. Н. Асеев, Г. Н. Петников и М. М. Синякова. У сестер Синяковых, в Красной Поляне, дачной местности под Харьковом, поэт неоднократно находит приют в 1916-1920 годах (до этого он часто бывал гостем у дачников в Куоккала). С апреля 1916 по май 1917 Хлебников - рядовой "под ружьем" в запасных полках Поволжья, в казармах и разных больницах "на обследовании". И в этих тяжелых условиях он пишет и публикует несколько, в основном, антивоенных стихотворений, которые позднее войдут в "сверхпоэму" "Война в мышеловке" (1915-1919-1922; опубликована в конце 1920-х). Весной 1917 в Харькове крошечным тиражом публикуется "Воззвание Председателей Земного шара" и популярное ныне стихотворение "Свобода приходит нагая..." - отклики на Февральскую революцию. С не меньшими надеждами встречен им и Октябрьский переворот. Предчувствуя события, Хлебников становится свидетелем-"репортером" борьбы и боев в Петрограде, Москве и Астрахани, где живет до весны 1919. Еще в конце 1916 предсказывает время начала Гражданской войны. Ее он непосредственно переживает в Харькове, взятом Деникиным. Переносит два тифа, осенью 1919, избегая мобилизации, проходит обследование в психиатрической больнице, где пишет поэмы "Лесная тоска", "Поэт" и "Гаршин". Он испытывает в 1919-20 в голодном Харькове огромный творческий подъем. Здесь написаны и поэмы "Ночь в окопе", "Три сестры" и "Ладомир", и такие "сверхпоэмы", как "Азы из Узы" и "Царапина по небу", заполняется десятками стихотворений и разными набросками подаренный ему так называемый "Гроссбух". В конце 1920, перебравшись в Баку, Хлебников находит, наконец, и "основной закон времени" (он видит в нем главнейшее из всех своих достижений, более важное, чем стихи).
Баку. Персия. Пятигорск
Активно сотрудничая как литератор с Советской властью, он клеймит и расстрел царской семьи, и ужасы Чека. Его нисколько не увлекает белое движение, и к плакату РОСТА он пишет агитку "От зари и до ночи / Вяжет Врангель онучи..." В апреле 1921 с частями Красной Армии отправляется в Персию. С ней связаны стихотворения "Иранская песня", "Ночь в Персии", поэма "Труба Гуль-муллы" - своего рода дневник его путешествия. Прощанию с Закавказьем посвящено стихотворение "Ручей с холодною водой...". Октябрь Хлебников проводит в Железноводске, пополняя "Гроссбух", часть ноября и декабря, в Пятигорске. Творческий подъем не ослабевает, вопреки предельно тяжелому быту, голоду и болезням. Здесь завершены поэмы "Ночной обыск", "Председатель Чеки", "Ночь перед Советами", "Настоящее", "Горячее поле" ("Прачка"), "Переворот в<о> Владивостоке", "Берег невольников", "Шествие осеней Пятигорска", стихотворения о голоде в Поволжье, о Лермонтове, о 1905 годе и Москве, о Бурлюке и Крученых и др., рождается строка "Русь, ты вся поцелуй на морозе!", продолжается работа над "Досками судьбы" и "Зангези".
Москва. Кончина. Послебытие
После двух с половиной лет, под новый 1922 год, Хлебников возвращается в Москву. Он уже знает, что Маяковский не выполнил обещания и не издал том его произведений, но еще надеется на возвращение оставленных рукописей, однако "другу" - не до этой заботы. В апреле происходит разрыв отношений с былым "гилейцем", становящимся "лефовцем". Будетлянина одолевают приступы малярии, его быт по-прежнему тяжел. Рядом с ним Митурич, семья Исаковых, Спасские, молодежь Вхутемаса. Чтобы собрать силы для поездки в Астрахань, в мае Хлебников отправляется с П. Митуричем отдохнуть в Новгородской глуши. Там недуги берут свое, помощь из Петрограда и Москвы уже не может спасти тяжело умиравшего поэта. Теперь его могилу на Новодевичьем кладбище в Москве отличает массивное изваяние "каменной бабы", воспетой им в 1919 в одноименной поэме.
Н. Я. Мандельштам, как до этого, в первые месяцы 1922, Брики, не один раз подкармливала Хлебникова. Во время этих "обедов" проходили его беседы с ее мужем. Их значение обнаруживается в серии статей Мандельштама 1922-23, его стихотворениях тех же лет и позднее - в "Восьмистишиях", "Стихах о неизвестном солдате" и, что пока является гипотезой, даже в так называемой <"Оде Сталину">, где, возможно, в особо "хитрых углах" портрета "отца народов", присутствует и образ Хлебникова - "близнеца" и "отца" автора. Если так, то именно здесь непредсказуемо сошлись вершины акмеизма и будетлянства.
